Автор: джикён-а
Фэндом: Школа 2013
Персонажи: Хынсу, Намсун
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: Драббл, 4 страницы.
Размещение: разрешено автором.
Кол-во частей: 2
Статус: закончен.
1 часть. "Зима"
safetysuit – find a way
Зима уходить отказывается напрочь; все вокруг покрывается тонким слоем изморози и грязно-серого льда, затирающего все краски и оставляющего редкому прохожему довольствоваться лишь тусклыми оттенками темных улиц, не освещенных ни единым фонарем. Форточка настойчиво колотит по раме, отмеряя ударами секунды, но Намсун упрямо прячет голову под одеялом, втягивая ее в плечи и оставляя снаружи лишь начинающие замерзать ступни. В квартире – кошмарный холод, и даже обогреватель сдается, отчаянно мигает лампочкой раз или два и с тихим щелчком выключается, бросая его на произвол судьбы.
Зима длится вот уже двести семьдесят дней и заканчиваться, похоже, не собирается.
Спать, есть, спать и снова спать.
Потом из списка вычеркивается лишнее, и он просто проводит под одеялом большую часть суток, не пытаясь даже заставить себя подняться, чтобы захлопнуть чертову форточку, мерно отсчитывающую утекающие в никуда секунды вместо сто лет как сломавшихся часов. В том, чтобы ходить куда-то, практически нет смысла, и он не появляется на работе, впрочем, даже сквозь перманентно смыкающий ресницы сон понимая: едва ли станет проблемой найти другое место, где придется за гроши вкалывать мальчиком на побегушках. Какая разница, где мерзнуть.
Какая разница, от чего замерзать.
В снах, пожалуй, гораздо проще, чем в подступающей в промежутках между провалами действительностью, и хотя там слишком много его глаз, прилипшей к мокрому лбу челки, разбитых губ, стекающей по скуле струйки крови, до боли белеющих костяшек пальцев и цепляющихся за ткань рук, по крайней мере, там есть он сам. Ненавидящий, непонимающий, осуждающий, ждущий, отчаявшийся, но есть.
«Это привязанность, придурок».
Привязанность. Всего-то.
«Отвязаться» же не выходит и спустя полгода, и Намсун понятия не имеет, что делать с этой идиотской, паталогической, рвущей его изнутри зависимостью, оказавшейся намного сильнее непреходящего чувства вины. Искать Хынсу уже давно стало бессмысленно, и катастрофически глупо было рассчитывать на то, что в один промерзлый июньский вечер он однажды перешагнет чужой порог, остановится у дверного проема и скажет что-то вроде «Все еще дрыхнешь? Поднимайся, балда, я принес нам поесть». Или насбрасывает сотню-другую сообщений с содержательным «вставай» и варьирующимися определениями, далекими от литературного языка.
И, может быть, весна все-таки добредет. Пусть и с опозданием в полгода.
Чертовски паршиво чувствовать себя до такой степени зависимым, но все дело именно в этом. Кроме Хынсу он никому никогда и не был по-настоящему нужен, и в итоге сам лишил себя единственно важного в жизни человека.
Теперь даже верить в него осталось некому.
Не во что.
Намсун все же находит в себе силы подняться на ноги, в три шага преодолевая расстояние между собой и в очередной раз отчаянно ударяющей о расшатанную раму форточкой.
За окном по-прежнему кошмарная духота июньской ночи и тишина, прерываемая лишь далекими звуками сигналящих машин.
Он с громким стуком захлопывает форточку и плотнее кутается в одеяло, щелкая кнопкой на чайнике.
Зима подступает со всех сторон.
2 часть. "Вероятность".
Вероятность.
Выходные заканчиваются, так и не успев начаться, и когда будильник улетает в стену, попрощавшись со своей короткой и относительно безрадостной жизнью благодаря щедрому пасу рукой, Намсун что-то тихо бормочет во сне, переворачиваясь на другой бок, и натягивает одеяло на голову, скручиваясь в клубок. Спустя еще пару минут начинает вибрировать лежащий возле подушки телефон, и выключенный трижды сигнал упрямо не сдается в течение получаса, так что ему все же приходится переступить через себя и подняться на ноги, несмотря на абсолютное отсутствие желания выходить из дома вовсе. Впрочем, школа вряд ли намного хуже безвылазного торчания дома в обнимку с одеялом, которое, кстати, давным-давно стоит отнести в прачечную, если только на это найдется время между сном на занятиях и выслушиванием постоянных жалоб от вечно недовольных качеством доставки клиентов. Будь они прокляты.
Намсун привыкает к этой жизни слишком быстро для того, чтобы можно было отказаться и от школы, и от вечных потасовок, недовольства окружающих, несправедливых обвинений и ободряющего взгляда преподавателя. Чтобы можно было вспомнить о себе прежнем и начать вновь задыхаться из-за давящего на грудную клетку чувства вины, не покидающего его даже во время сна. Хотя глупо тешить себя надеждой, что оно когда-нибудь все же соберется с силами и помашет ему на прощание ладошкой, уходя навсегда. Такое не проходит. Не с ним.
Сидя в автобусе среди таких же, как и он, одетых в форму учеников, что-то бодро и чересчур громко для столь раннего утра обсуждающих перед началом занятий, Намсун рассматривает грязные разводы на стекле и думает о том, что могло бы быть, не перечеркни он чужое будущее три года назад своей гребаной трусостью. Своим судорожным, паскудным страхом перед одиночеством. Что бы тогда было? С ними двумя.
Эти до черта не нужные мысли не оставляют его весь день, преследуя по пятам, и он вновь проводит уроки, распластавшись по парте и даже не пытаясь слушать преподавателей, вот только никакая дремота не в силах преодолеть раздирающие изнутри воспоминания, упрямо перемежающиеся с настойчиво колотящим в висках «а что, если бы?». Что?
Рассматривая листки с дурацкими вопросами об их мечтах и целях, он не может переключиться и начать думать о себе. Ублюдок он заставил Хынсу отказаться от своих, оказавшись неспособным наступить на горло собственным желаниям. У него еще есть право на мечту?
Намсун напрасно пытается держаться, но даже мысли о том, что ему предстоит быть избитым, не настолько сильны, чтобы стать лейтмотивом этого бесконечного дня. Чтобы удары могли причинить хотя бы столь же сильную боль. Если это вообще возможно.
И только глядя в чужое, до дрожи в коленках знакомое лицо, темные, когда-то теплые, а сейчас практически черные глаза и привычную ухмылку одним краешком губ, словно наблюдая одну из сотен картинок его непрекращающихся кошмарных снов, он отпускает эти осточертевшие размышления на тему того, что «могло бы быть».
«Давно не виделись, Ко Намсун».
Это происходит сейчас. Это перестало быть вероятностью.
Фэндом: Школа 2013
Персонажи: Хынсу, Намсун
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Повседневность
Размер: Драббл, 4 страницы.
Размещение: разрешено автором.
Кол-во частей: 2
Статус: закончен.
1 часть. "Зима"
safetysuit – find a way
oт тебя ждут так много, а ты способен лишь ползать, потому что бескрылый
Зима уходить отказывается напрочь; все вокруг покрывается тонким слоем изморози и грязно-серого льда, затирающего все краски и оставляющего редкому прохожему довольствоваться лишь тусклыми оттенками темных улиц, не освещенных ни единым фонарем. Форточка настойчиво колотит по раме, отмеряя ударами секунды, но Намсун упрямо прячет голову под одеялом, втягивая ее в плечи и оставляя снаружи лишь начинающие замерзать ступни. В квартире – кошмарный холод, и даже обогреватель сдается, отчаянно мигает лампочкой раз или два и с тихим щелчком выключается, бросая его на произвол судьбы.
Зима длится вот уже двести семьдесят дней и заканчиваться, похоже, не собирается.
Спать, есть, спать и снова спать.
Потом из списка вычеркивается лишнее, и он просто проводит под одеялом большую часть суток, не пытаясь даже заставить себя подняться, чтобы захлопнуть чертову форточку, мерно отсчитывающую утекающие в никуда секунды вместо сто лет как сломавшихся часов. В том, чтобы ходить куда-то, практически нет смысла, и он не появляется на работе, впрочем, даже сквозь перманентно смыкающий ресницы сон понимая: едва ли станет проблемой найти другое место, где придется за гроши вкалывать мальчиком на побегушках. Какая разница, где мерзнуть.
Какая разница, от чего замерзать.
В снах, пожалуй, гораздо проще, чем в подступающей в промежутках между провалами действительностью, и хотя там слишком много его глаз, прилипшей к мокрому лбу челки, разбитых губ, стекающей по скуле струйки крови, до боли белеющих костяшек пальцев и цепляющихся за ткань рук, по крайней мере, там есть он сам. Ненавидящий, непонимающий, осуждающий, ждущий, отчаявшийся, но есть.
«Это привязанность, придурок».
Привязанность. Всего-то.
«Отвязаться» же не выходит и спустя полгода, и Намсун понятия не имеет, что делать с этой идиотской, паталогической, рвущей его изнутри зависимостью, оказавшейся намного сильнее непреходящего чувства вины. Искать Хынсу уже давно стало бессмысленно, и катастрофически глупо было рассчитывать на то, что в один промерзлый июньский вечер он однажды перешагнет чужой порог, остановится у дверного проема и скажет что-то вроде «Все еще дрыхнешь? Поднимайся, балда, я принес нам поесть». Или насбрасывает сотню-другую сообщений с содержательным «вставай» и варьирующимися определениями, далекими от литературного языка.
И, может быть, весна все-таки добредет. Пусть и с опозданием в полгода.
Чертовски паршиво чувствовать себя до такой степени зависимым, но все дело именно в этом. Кроме Хынсу он никому никогда и не был по-настоящему нужен, и в итоге сам лишил себя единственно важного в жизни человека.
Теперь даже верить в него осталось некому.
Не во что.
Намсун все же находит в себе силы подняться на ноги, в три шага преодолевая расстояние между собой и в очередной раз отчаянно ударяющей о расшатанную раму форточкой.
За окном по-прежнему кошмарная духота июньской ночи и тишина, прерываемая лишь далекими звуками сигналящих машин.
Он с громким стуком захлопывает форточку и плотнее кутается в одеяло, щелкая кнопкой на чайнике.
Зима подступает со всех сторон.
2 часть. "Вероятность".
Вероятность.
если каждый сам несет ответственность за свою жизнь, то почему кто-то обязан расплачиваться за чужие ошибки?
Выходные заканчиваются, так и не успев начаться, и когда будильник улетает в стену, попрощавшись со своей короткой и относительно безрадостной жизнью благодаря щедрому пасу рукой, Намсун что-то тихо бормочет во сне, переворачиваясь на другой бок, и натягивает одеяло на голову, скручиваясь в клубок. Спустя еще пару минут начинает вибрировать лежащий возле подушки телефон, и выключенный трижды сигнал упрямо не сдается в течение получаса, так что ему все же приходится переступить через себя и подняться на ноги, несмотря на абсолютное отсутствие желания выходить из дома вовсе. Впрочем, школа вряд ли намного хуже безвылазного торчания дома в обнимку с одеялом, которое, кстати, давным-давно стоит отнести в прачечную, если только на это найдется время между сном на занятиях и выслушиванием постоянных жалоб от вечно недовольных качеством доставки клиентов. Будь они прокляты.
Намсун привыкает к этой жизни слишком быстро для того, чтобы можно было отказаться и от школы, и от вечных потасовок, недовольства окружающих, несправедливых обвинений и ободряющего взгляда преподавателя. Чтобы можно было вспомнить о себе прежнем и начать вновь задыхаться из-за давящего на грудную клетку чувства вины, не покидающего его даже во время сна. Хотя глупо тешить себя надеждой, что оно когда-нибудь все же соберется с силами и помашет ему на прощание ладошкой, уходя навсегда. Такое не проходит. Не с ним.
Сидя в автобусе среди таких же, как и он, одетых в форму учеников, что-то бодро и чересчур громко для столь раннего утра обсуждающих перед началом занятий, Намсун рассматривает грязные разводы на стекле и думает о том, что могло бы быть, не перечеркни он чужое будущее три года назад своей гребаной трусостью. Своим судорожным, паскудным страхом перед одиночеством. Что бы тогда было? С ними двумя.
Эти до черта не нужные мысли не оставляют его весь день, преследуя по пятам, и он вновь проводит уроки, распластавшись по парте и даже не пытаясь слушать преподавателей, вот только никакая дремота не в силах преодолеть раздирающие изнутри воспоминания, упрямо перемежающиеся с настойчиво колотящим в висках «а что, если бы?». Что?
Рассматривая листки с дурацкими вопросами об их мечтах и целях, он не может переключиться и начать думать о себе. Ублюдок он заставил Хынсу отказаться от своих, оказавшись неспособным наступить на горло собственным желаниям. У него еще есть право на мечту?
Намсун напрасно пытается держаться, но даже мысли о том, что ему предстоит быть избитым, не настолько сильны, чтобы стать лейтмотивом этого бесконечного дня. Чтобы удары могли причинить хотя бы столь же сильную боль. Если это вообще возможно.
И только глядя в чужое, до дрожи в коленках знакомое лицо, темные, когда-то теплые, а сейчас практически черные глаза и привычную ухмылку одним краешком губ, словно наблюдая одну из сотен картинок его непрекращающихся кошмарных снов, он отпускает эти осточертевшие размышления на тему того, что «могло бы быть».
«Давно не виделись, Ко Намсун».
Это происходит сейчас. Это перестало быть вероятностью.
@темы: Драббл, Ко Нам Сун, Пак Хын Су